ТГК-1 ищет внутренние резервы для развития предприятия и сокращения издержек в рамках существующих  тарифных решений.

- Антон Вадимович, вы прорабатывали финансовую модель концессионного соглашения единого теплового комплекса МУП КБУ и ТГК-1. Есть какие-то результаты? 

- Конечно, у нас есть определенный опыт работы в данной сфере, плюс мы трудимся в Бердске и собираемся дальше работать. Т.е. мы заинтересованы в том, чтобы получилась наиболее эффективная и действенная модель концессионного соглашения с реальными планами и сроками исполнения. При расчетах в систему был включен весь муниципальный тепловой комплекс – начиная от котельных и заканчивая внутриквартальными сетями. Модель базировалась  на работе единого комплекса, объединяющего муниципальные котельные, сети, ЦТП и ТГК-1. Модель концессионного соглашения предусматривала обязательную  модернизации всего комплекса. Цель которую мы перед собой ставили – создать предприятие, которое стабильно работает в техническом плане, эффективно в разрезе энергосбережения, с регулярным положительным финансовым результатом без острой зависимости от тарифного регулирования. 

Модель предусматривает привлечения дополнительных средств, вкладываемых в энергетическую систему Бердска. Начали мы проработку модели с конца весны 2017 года и к концу лета у нас уже был готов первый вариант. После этого были проведены переговоры с кредитными организациями, готовыми поддержать проект и выдать средства под разумный процент и на длительный срок – до 9 лет. Итогом переговоров стало согласие банков  выдать кредит под концессионное соглашение и модернизацию городского теплового комплекса. Общий объем вложений планировался в размере 0,5 млрд рублей.

Осенью 2017 года мы перерабатывали нашу модель в связи с изменениями рыночной конъектуры на энергоносители и к январю 2018 года были готовы новые расчеты. Но к сожалению, полученная финансовая модель работы нового предприятия в рамках концессионного соглашения при существующем индексе роста тарифа, не смотря на планируемое техническое перевооружение всего комплекса, показывала убыточность проекта в первые пять лет. И это без возможных форс-мажорных обстоятельств. Идеология финансовой модели концессионного соглашения в первую очередь строилась на снижении тепловых потерь в целом в тепловом комплексе.  И проведенные расчеты  показывали, что только на седьмой год работы появлялась небольшая прибыль у концессионера. И сразу возник вопрос -  где найти таких инвесторов, которые будут терпеть и смотреть на минус первые пять лет? 

По результатам проведенного анализа, мы сделали вывод - чтобы реализовать идею концессионного соглашения в рамках теплового комплекса Бердска, нужна либо серьезная поддержка государства, либо инвестор, готовый терпеть убытки первые пять лет. И на данный момент времени мы не видим реальных источников финансирования такого проекта, соответственно не видим и себя как участников.

- А можно ли снижать издержки, уменьшать себестоимость продукции без концессии?     

- Тариф у нас регулируемый. В тарифе указано – столько на зарплату, сколько на топливо, сколько на амортизацию. И именно из средств амортизации у нас идет техническое перевооружение предприятия, в том числе замена вышедшего из строя оборудования. При этом нужно понимать, что замена оборудования - не всегда является модернизацией.  Отрасль наша по-своему консервативна и зарегулированная. И если говорить открыто, то в существующей системе тарифообразования не заложены экономические стимулы для любого предприятия отрасли проводить работы по уменьшению себестоимости продукции, помимо средств амортизации. 

Если ты на своем предприятии пошел по пути снижения себестоимости продукции, привлек дополнительные средства, то в следующем году при подаче данных на новый тариф в департамент по тарифам, получившаяся экономия просто убирается в новом тарифе из затрат. Логика департамента по тарифам нам понятна, но ведь привлекаемые средства для дополнительной модернизации (вне рамок амортизации) надо где-то взять. И в большинстве случаев это могут быть только заемные средства под какой-то процент. А если полученную экономию тут-же  убирают из тарифа, то как и за счет чего возвращать проценты с кредита который направлен на модернизацию производства? 

- Но тариф на ваши услуги каждый год, хоть немного, но подымается.

- Рост тарифа, если внимательно посмотреть экономику любого  предприятия нашей отрасли, идет существенно ниже, чем растет себестоимость продукции. Растет цена на топливо, электроэнергию, стоимость услуг специализированных подрядных организаций, цена на механизмы и материалы. Это, увы, объективный процесс. 

При этом за последние несколько лет для жителей рост тарифов связанных с теплом довольно небольшой. Если посмотреть без эмоций, на сколько каждый из нас стал больше платить за тепло, то разница будет не значительная, по сравнению с прошлым годом. Это с учетом, что человек не переезжал в квартиру большей площади, если он потребил по году столько же в среднем горячей воды и тепла. Я не говорю на затраты на квартиру в полном объеме – есть еще и другие факторы влияющие на рост расходов в целом на ЖКХ. Я говорю только о сфере тепло и водоснабжения. 

- Но ведь для потребителей конечных услуг – населения, хорошо когда тарифы совсем не растут, либо подымаются очень медленно. 

- Государство приложило большие усилия, чтобы ограничить рост естественных монополий как в сфере тепла, так и водоснабжения. Для населения это положительный момент, но для нас, теплоэнергетиков это создает немалые проблемы. Повторюсь, что фактическая себестоимость тепловой энергии дорожает быстрее чем тариф, например, за счет роста цены на покупную электроэнергию, или за счет роста цена на уголь(газ), который подорожал гораздо выше чем заложено в тарифе. 

- Опять возвращаемся к снижению себестоимости за счет модернизации производства. 

- Наиболее эффективной  является экономическая стимуляция внедрения новых систем и технологий, призванных уменьшить издержки. Механизмы могут быть самыми разными, но в рамках государственной системы таких движений нет. Мне не известно такое предприятие в России, которое бы сделало серьезную модернизацию, снизила себестоимость продукции и начала после этого зарабатывать, имея прибыль хотя-бы на уровне 5% от реализации. 

Вот свежий пример. В 2016 году у нас получилось сработать с небольшой прибылью, часть из которой мы дополнительно направили на свою модернизацию. Но в следующем году, не смотря на рост цены угля, в нашем тарифе на 2017 год два тарифа остались без изменений (в том числе стоимость тепла для города), а тариф по пару нам даже уменьшили. И выживай, как хочешь. Это, увы, это правда жизни. 

- Неужели вы ничего не делаете, для снижения расходов? В это очень трудно поверить.

- Конечно, мы ищем разные резервы. Выкраиваем деньги, проводит например диджитализацию производства – внедряем цифровые методы обработки информации и контроля за работой оборудования. Ведь чем оперативнее будет проведена корректировка рабочего процесса, тем будет выше КПД оборудования, будет снижаться себестоимость. Я сейчас через свой компьютер, и мои коллеги через свои компьютеры, в том числе в пультовой, могут в режиме реального времени наблюдать большое количество технологических параметров – начиная от температури давления различных сред, виброрежимов, работы насосного оборудования и заканчивая параметрами выбросов газа в атмосферу. А раньше, мы получали ряд данных влияющих на КПД тех же самых котлов, например с задержкой в часы и даже сутки. И только через это время могли реагировать на происходящие изменения. Это такая мало кому видимая, кропотливая работа.    

Помимо технического перевооружения, мы в этом году вынуждены пойти на сокращение персонала – планируем уменьшить наш штат на порядка 15 человек. Посмотрели, посчитали, провели оптимизацию. Понимаем, что социумом это будет восприниматься негативно. Внутри же коллектива мы все предстоящие сокращения проговорили, каких-то серьезных вопросов это не вызвало. Увольнение будет проходить строго в соответствии с законом, со всеми выплатами и так далее.  

- Получается, с одной стороны существующие ограничения тарифа не позволяют проводить серьезную модернизацию, с другой это вынуждает вас все равно вести работу по снижению себестоимости?

- Да, так и есть. Возвращаясь к амортизационным отчислениями, которые мы направляем на модернизацию производства, то по нашему предприятию они составляет порядка 4 млн рублей в год. Сумма недостаточная для каких-то серьезных вложений. Например, в 2017 году мы заменили подогреватель сетевой воды (ПСВ). Это специальный теплообменник, позволяющий подогреть уже «остывшим» паром сетевую воду,  возвращающуюся на котельную. Это устройство стоит порядка 2 млн рублей.  При этом, данная замена практически не влияет на снижение издержек – мы просто заменили старый ПСВ, выработавшее свой ресурс, на новый.

Денег, чтобы масштабно внедрять что-то  новое у нас нет. Мы вынуждены следовать  концепции  малозатратных нововведений, позволяющие на какие-то доли процента снижать себестоимость продукции. Напомню, что амортизация у нас составляет в год порядка 4 млн рублей. И по примеру прошлого года, только около 2 млн рублей мы смогли направить на приобретение механизмов и «железа», позволяющего уменьшить издержки. 

Также жизнь научила экономить и на ремонтных работах. Например, раньше по ряду направлений ремонтных работ мы пользовались специализированными подрядными организациями. Сейчас выучили своих специалистов, приобрели нужное оборудование и теперь  круглый год получившаяся  небольшая бригада у нас проводит ремонт оборудования. А раньше копили деньги и приглашали на 1,5-2 месяца сторонних специалистов для проведения ряда работ. 

Это не только позволило немного сэкономить, но и что важно, снизить количество вынужденных остановок оборудования.  И то, что мы научились делать многое сами, кроме экономии на подрядах подымает технический уровень персонала. Что в конечном итоге также положительно влияет на работу котельной.  

- Т.е. вы по сути говорите сейчас о выживании отрасли? Я не говорю о гигантах, занимающихся производством электроэнергии и дополнительно вырабатывающих тепловую энергию.  

- Нам сейчас делают такой тариф, чтобы мы сработали в ноль, без прибыли. И нам нужно себя в такой узел связать, чтобы как-то выжить, не допустить убытки. И каждый год превращается как в последний. А нужна плановая работа, а не постоянные думы – а как я проживу следующий год? Это не правильно. Ведь мы, как ни громко это звучит, жизненно важная сфера, особенно в Сибири.   

Беседовал Дмитрий Дорофеев